Генезис – происхождение, возникновение; 
в широком смысле – момент зарождения и 
последующий процесс развития, 
приведший к определ. 
состоянию, виду, явлению.
(Советский энциклопедический
словарь, М. 1985, стр. 286)

Нынешняя Коммунистическая партия Украины, воссозданная в 1993 году, есть слепок, осколок поздней хрущёвско-брежневской КПСС, оппортунистическое перерождение которой началось с середины прошлого века. Это перерождение не было результатом зловредных «козней» отдельных личностей, хотя нельзя сбрасывать со счетов и этот фактор.

Перерождение КПСС стало результатом действия причин более глубинных, более фундаментальных, базисных, а именно – изменения соотношения классовых сил, произошедшее в СССР в результате Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет. Наиболее подробно, на наш взгляд, этот вопрос изложен в статье Алексея Данко «Размышления о классовых причинах контрреволюции на территории Советского Союза», опубликованной в «Пролетарской газете» (г. Ленинград) № 26 за 2006 г. Мы же только вкратце изложим суть этого вопроса.

В годы Великой Отечественной войны партия большевиков направила лучшие партийные кадры и лучших представителей рабочего класса на самые тяжелые участки фронта и тыла. Коммунисты шли в бой первыми и — первыми погибали. Поэтому потери в партийных рядах были чрезвычайно велики, особенно в первые годы войны. Однако численно партия росла. Ее ряды пополнялись, в значительной степени, героями фронта, за счёт колхозного крестьянства, из числа которого, в основном, и формировалась Действующая Армия, так как квалифицированные рабочие в тылу варили сталь, производили орудия, танки, самолёты, автоматы, мины, гранаты и другую необходимую военную технику.

Преобладающее пополнение партии за счёт фронтовиков, за счёт колхозного крестьянства, не имеющих партийного опыта и политической закалки, стало постепенно, тихой сапой, изменять классовый состав ее рядов. В результате чего, партия понесла значительный качественный урон в политическом смысле. Но проявилось это гораздо позднее.

Во время Великой Отечественной войны колхозное крестьянство с оружием в руках защищало советскую власть, защищало социалистический строй. Почему? Пролетарская революция и успехи социализма весьма значительно и наглядно улучшили жизнь крестьян. Пролетарская власть предоставила крестьянам землю и необходимые угодья, современную сельскохозяйственную технику на льготных условиях через создание машинотракторных станций (МТС), гарантии в случае неурожая, многие социально-культурные блага, освободила от пагубного риска рыночной стихии при реализации продукции и так далее. При царизме о подобном крестьяне не могли даже мечтать. Поэтому бойцы из крестьянской среды проявляли на фронте чудеса героизма, вступали в ряды партии большевиков, защищающей на фронте кровные интересы советского народа, в том числе и трудового крестьянства. 

Посмотрите слащавенький фильм «Адмиралъ» про эдакого «благородного» адмирала Колчака, армия которого уже насчитывала чуть ли не миллион солдат. Но когда эти солдаты, переодетые крестьяне, на своей шкуре убедились, что Колчак возвращает старые порядки, возвращает помещиков и «ваших благородиев», – они повернули своё оружие в другую сторону и буквально через несколько месяцев не стало ни колчаковской армии, ни самого Колчака!  

А во время Великой Отечественной войны было всё как раз наоборот!

Всё это опровергает домыслы сегодняшних злопыхателей о репрессиях, «голодоморах», заградотрядах и т.п. Численность Советской Армии доходила до 12 миллионов человек. И если бы эти миллионы вооружённых крестьян, ненавидя советскую власть, повернули своё оружие в обратную сторону, то никакая бы власть против этой силы не устояла. И никакие заградотряды не смогли бы заставить миллионы сражаться на фронте. 

В послевоенное время ситуация принципиально начала меняться. Вернувшись с фронта, крестьяне столкнулись со значительными жизненными лишениями. Полуразрушенные войной колхозы едва справлялись с государственными поставками. Промышленность ускоренными темпами перестраивалась с военного на мирное производство и поэтому не могла быстро обеспечить крестьян всеми необходимыми промышленными товарами и техникой, но требовала увеличения поставок продовольствия и сельскохозяйственного сырья. Личные подворья крестьян зачастую были в запустении, не хватало питания, одежды и многого другого для скромного обустройства семейной жизни. За спиной у бывших фронтовиков были военные лишения, боевая слава и мечта о лучших условиях. Это подталкивало крестьян в текущей жизни к заботе, в основном, о своем экономическом благополучии, в том числе прикрываясь военной славой и партийностью. 

Вот небольшая выдержка из воспоминаний очевидца тех лет. 

«…В колхозах того времени (где-то до середины 50-х годов) денег как таковых никому не платили. Люди работали за так называемые «трудодни» или «палочки». (Эти «трудодни» появились не на голом месте, – они имели под собой теоретическую основу. В 1875 году К. Маркс в одной из своих последних работ «Критика Готской программы» рассуждал таким образом, что-де в новом обществе, при общественной собственности на средства производства, люди от общества будут получать столько, сколько сами дали этому обществу. Например, некто отработал на общество 100 часов. Значит, из общественных складов он может взамен получить себе столько продуктов, на которые обществом также потрачено 100 часов труда). 

Так предполагал Маркс. В реальной жизни все оказалось гораздо сложнее. Этот «трудодень» был некоей единицей измерения доли труда каждого отдельного человека в общем труде всего коллектива. За один рабочий день женщина, например, на прополке или на какой подсобной работе могла заработать, скажем, 0,4 трудодня, т.е. 4 трудодня за 10 дней. А тракторист за один рабочий день мог заработать 3-4 трудодня, а комбайнер – еще больше. По итогам года у одного могло быть 200-250 трудодней, а у другого – 500 или 600. После сбора урожая колхоз должен был, прежде всего, выполнить обязательные поставки государству, заплатить разные налоги, рассчитаться с МТС (т.е. с тем же государством) за использование тракторов и комбайнов, оставить семенной фонд на следующий год и запасы на прокорм скота, – и только после всего этого оставшееся делилось между колхозниками пропорционально количеству трудодней каждого. (В каждом колхозе были свои трудодни и на каждый трудодень приходилось разное количество тех или иных продуктов). Получались какие-то крохи. Если в доме не было работника-мужчины, то хлеба в лучшем случае хватало до декабря. По этой причине в послевоенные годы в муку добавляли высушенные картофельные очистки, которые толкли в специальной ступе. Хлеб получался черный, на ощупь был похож на глину, от него болел живот». 

Таким образом, колхозное крестьянство только частично удовлетворяло свои потребности, работая в колхозе. Поэтому центр тяжести переносился на личные подворья, на приусадебное домашнее хозяйство. То есть, фактически, в массовом масштабе, возрождалось полунатуральное, а частично и простое мелкотоварное хозяйство, которое при известных условиях не могло не перерастать в среднее и более крупное. 

Это дало толчок расцвету частнособственнических поползновений в крестьянской среде. Крестьянин, как правило, ставил свои мелкособственнические интересы выше интересов общественных.

Такова психология крестьянина, проистекающая из его экономического положения — мелкого собственника и труженика одновременно, которую унаследовали и особенно упорно насаждали также выходцы из крестьянской среды, осевшие в городах.

Защитить ряды партии от опасного засорения мелкобуржуазными элементами с психологией хозяйчика, было уже весьма затруднительно. Во-первых, такие лица уже составляли значительное число в партии. Во-вторых, они имели военные заслуги перед социалистической Родиной в недавнем прошлом, и это надежно прикрывало их от партийной критики товарищей.

Интеллигенция. Во всех экономических формациях интеллигенция не является собственником средств производства (если же таковое происходит с отдельными представителями, то они, соответственно, уже переходят в другой класс), её специфической собственностью являются её знания, которые она ставит на службу (продаёт) господствующим классам: и рабовладельцам, и феодалам, и капиталистам, и пролетариату при его диктатуре. Благосостояние интеллигенции, поэтому, во многом зависит от занимаемой должности и положения в обществе. Этим и объясняется подверженность интеллигенции таким социальным болезням, как карьеризм, бюрократизм, склонность к идеализму, завышенное мнение о своей общественной значимости, желание занять особое положение в обществе. В значительной степени этим объясняется стремление интеллигенции вступить в ряды правящей партии большевиков. Многие помнят, что в 60-х – 70-х гг. прошлого века из каждых четырёх принятых в партию, – трое должны были быть рабочими и только один – из числа врачей, учителей, инженерно-технических работников. Помнят, на какие ухищрения шли лица с высшим образование, чтобы на год или два перейти работать на рабочую марку, вступить в КПСС, а затем уже продолжать свой карьерный рост. В силу социально-классовых особенностей, двойственности классового положения, интеллигенция легко поддается мелкобуржуазному влиянию и разложению.

Всё это вместе взятое: и рост частнособственнических устремлений колхозного крестьянства, и мелкобуржуазные поползновения интеллигенции, и проникновение всего этого в рабочую среду – привело именно к тому, о чём предупреждал Ленин ещё в 1922 г.:

«…Сплошь и рядом в категорию рабочих попадают самые настоящие мелкие буржуа… Все умные белогвардейцы вполне определённо учитывают… что пролетарский характер нашей партии… нисколько не гарантирует её от возможного перевеса… элементов буржуазных…. Если у нас имеется в партии 300-400 тысяч членов, то и это количество чрезмерно…(В 70-е годы прошлого века КПСС насчитывала 18 млн. членов!!! – БГ).

… Если не закрывать себе глаза на действительность, то надо признать, что в настоящее время пролетарская политика партии определяется не ее составом, а громадным, безраздельным авторитетом того тончайшего слоя, который можно назвать старой партийной гвардией. Достаточно небольшой внутренней борьбы в этом слое, и авторитет его будет если не подорван, то во всяком случае, ослаблен настолько, что решение уже будет зависеть не от него» (ПСС, т. 45, стр. 18-20)

Эти изменения в соотношении классовых сил в послевоенном советском обществе нашли свои отголоски и в экономической дискуссии 1949-1952 гг., спорах между «товарниками» и «нетоварниками», путях дальнейшего развития советского общества.

Сентябрьский (1953 г.) Пленум ЦК КПСС, провозгласивший (фактически провозгласивший) курс на развитие личного подсобного хозяйства, тем самым расширял сферу обмена и торговли. Это было движение не вперёд, к коммунизму, а движение вспять, – к развитию мелкотоварного производства, и, в конечном счёте, к капитализму. Это было отступление от требований Второй программы РКП(б)-ВКП(б), принятой в 1919 г.:
- замена торговли планомерным, организованным в общегосударственном масштабе распределением продуктов,
- обязательное держание денег в народном банке; введение бюджетных книжек, замена денег чеками, краткосрочными билетами на право получения продуктов и т. п. 

То есть, Вторая Программа выдвигает задачу замены торговли планомерным, организованным в общегосударственном масштабе распределением продуктов, – а здесь, наоборот, даётся простор развитию мелкотоварного уклада, развитию торговли. 

Программа выдвигает задачу замены денег чеками, краткосрочными билетами на право получения продуктов, – а здесь, наоборот, даётся простор развитию денежного обращения. Чеки и краткосрочные билеты – это инструменты одноразового пользования, они не обращаются. (Если деньги утрачивают такие функции как средство обращения и средство накопления, то они уже не являются деньгами в собственном смысле этого слова). Следовательно, их невозможно накопить, спрятать от государства диктатуры пролетариата. Этим самым достигается контроль за мерой труда и мерой потребления, достигается именно то, о чём говорил Карл Маркс: сколько часов человек отработал на общество, столько же он должен получить от общества. Но, как видим, партия, постепенно сползающая в болото оппортунизма, начинает выражать интересы уже не пролетариата, а другого класса, мелкобуржуазных слоёв, меняет направление своего движения. 

Создание совнархозов (1957 г.) вело к дезорганизации централизованного планового руководства народным хозяйством страны и способствовало развитию мелкобуржуазных производственных отношений, порождало местничество (перевес местных интересов над общегосударственными).

Ликвидация машинотракторных станций (МТС) и продажа средств производства в собственность колхозам (1958 г.) расширяли сферу товарно-денежных отношений, поддерживали анархо-синдикалистский уклон, ибо, собственность производителя (отдельного работника или коллектива) на средства производства, – есть характерный признак производства мелкотоварного, мелкобуржуазного.

XXII съезд КПСС (1961 г.), принявший Третью программу партии, официально закрепил отказ от диктатуры пролетариата, превращение партии рабочего класса в партию всего народа (читай в партию мелкой буржуазии), провозгласил тезис о возможности перехода к социализму мирным парламентским путём. 

Установление в 1965 г. прибыли в качестве основного критерия эффективности деятельности промышленных предприятий сводило на нет действие основного экономического закона социализма («обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путём непрерывного роста и совершенства социалистического производства на базе высшей техники»), и целью производства стало получение прибыли, что неизбежно вело к анархии производства.

Дальнейшее развитие личного подсобного хозяйства позволяло перекупщикам и просто жителям южных областей и республик извлекать в свою пользу дифференциальную земельную ренту (производство ранних овощей и фруктов на более плодородных участках земли и торговля ими в центральных и северных регионах страны) при формально государственной собственности на землю. Более того, процветала торговля землёй, принадлежащей государству. Для этого достаточно было построить даже не фундамент, а только слегка обозначить место под него, вырыть траншею и забутить. Считалось, что продаётся не земля, а недостроенный дом. БТИ за взятку закрывала глаза на подобные шалости. Всё это вместе взятое формировало психологию «деловых» людей, «умеющих жить». Они с презрением относились к трудящимся массам. КПСС уже никак не препятствовала этому. Вскорости это аукнулось всплеском мелкобуржуазного национализма, резнёй в Баку, Оше, войной в Нагорном Карабахе и т.п. Зачастую руководителями рухов и фронтов выступала местная верхушка КПСС. 

Бригадный подряд, аренда, фермерские хозяйства, кооперативы (начало 60-х – конец 80-х гг. ХХ в.) – всё это было движением не вперёд к коммунизму, а вспять, назад к капитализму. 

Уничтожение в конце 80-х – начале 90-х гг. остатков Советской власти, распад СССР, установление режима буржуазного парламентаризма, установление господства частной собственности на средства производства – всё это завершило ползучий процесс установления капиталистических производственных отношений со всеми вытекающими отсюда последствиями. (См. об этом: И. Комаров. «Глобализация» и политический кретинизм. Агентство печати «Красная строка», Орёл, 2006; Евгений Пискун. «Термидор» в СССР. Идеи Л.Д. Троцкого и советская действительность 1920-1980 гг. Рязань, 1997; Евгений Пискун. Положение рабочего класса в современной России. Рязань, 2003)

Восстановленная в 1993 г. КПУ не осудила решений ХХ и ХХІІ съездов КПСС, не осудила её оппортунистического перерождения, не отказалась от порочных бюрократических методов работы. И многие члены бывшей КПСС и, в первую очередь, из числа номенклатуры, вольно или невольно, осознанно или нет – привнесли мелкобуржуазную скверну оппортунизма в возрождённую КПУ, которая поэтому и скатывается сегодня «на обочину политики». 

Передо мной газета «Коммунист» № 70 (1214), 9 сентября 2009 г. На первой странице, на самом видном месте огромными буквами набран заголовок редакционной заметки: 

«Пётр Симоненко: для выхода из кризиса мы должны объединить интересы государства и личности, государства и частного капитала». И далее уже в самом тексте: «Одна из главных задач – «починить» банковскую систему. Коммунисты внесли проект закона, который предусматривает выдачу кредитов под 3-5 % годовых. При этом составляется перечень предприятий, которые могут рассчитывать на такое кредитование». 

В этой фразе вся мелкобуржуазная сущность руководства КПУ. Если вы говорите об объединении интересов государства и личности, то в первую голову вы должны сказать, о каком государстве идёт речь? О буржуазном? Вы хотите сказать, что у капиталистов, объединённых в буржуазное государство, и у пролетариев существуют единые интересы? 

В проекте закона вы предусматриваете выдачу кредитов под 3-5 % годовых? И строите себе иллюзии, что банкиры тут же вытянутся во фрунт, возьмут под козырёк и начнут выдавать кредиты под такие проценты? Что триста депутатов-миллионеров Верховной Рады, так или иначе представляющие интересы финансового капитала, начнут сами себе урезать прибыль? Известно ли вам, что ни в одной стране банковский процент никак не может быть ниже уровня инфляции? Следовательно, нужно снижать последнюю. Но для этого нужно менять производственные отношения, менять саму капиталистическую систему. Но как? Играя в парламентские игры? Направляя социальный протест в мирное русло? Ну никак не сходятся концы с концами у руководителя мелкобуржуазной партии, стремящейся примирить буржуа и пролетариев! 

Уже при жизни Маркса и Энгельса были люди, которые называли себя марксистами, но ничего общего с марксизмом не имеющие. Основоположники научного социализма вели бескомпромиссную борьбу с такими «попутчиками». Такую же борьбу на протяжении всей своей жизни вели Ленин и Сталин. Борьба с оппортунизмом продолжается по сегодняшний день.

P.S. Статья уже была написана, как пришло сообщение о том, что 12 сентября руководство Донецкой областной организации КПУ, выполняя установку вышестоящего партийного начальства, «успешно» провело областную «конференцию» ВСР из подставных лиц. На конференции избрано новое руководство областной организации ВСР. Примечательно то, что такие вещи проделываются втихомолку, тайком от рядовых членов КПУ. Ни в одной газете КПУ вы не найдёте сообщений ни о создании параллельных структур лжеВСР, ни о существовании вообще подобной организации как таковой.

О времена, о нравы!

Партия, вещающая на каждом углу, что она, не щадя живота своего, отстаивает интересы рабочего класса, – сама в это время борется с этим классом, с его газетой «Рабочий класс»!